Хищное поле у деревни Березуги

Этот луг за деревней Березуги ничем не знаменит. Если, конечно, не знать некоторых ужасающих вещей.
Возвращались мы с Саньком с охоты. Время было позднее, и дорога (с учетом того, что фляжки с коньяком уже были пустыми) то и дело терялась в темноте. Порой мы натыкались на молодые березовые заросли и сильно расцарапывали лицо. Алкоголь гасил боль, и только кровь затекала в глаза.
И вот, наконец, выбрались на поле. Пройдя минут пятнадцать по траве, мы почувствовали странную вибрацию под ногами. Вдруг нога Санька резко ушла под землю, а из-под травы послышалось чмоканье.
- Засосало, *б твою! Помоги! - завизжал мгновенно протрезвевший Санек. Я схватил его за руку, как вдруг обе мои ноги оказались засосанными в землю. Поле, частично проглотившее нас, чавкало, хрюкало, фыркало и тряслось, жадно всасывая незадачливых жертв.
Через три минуты поле поглотило нас по пояс. Судорожно сжимаясь, холодная земля жесткими корнями щекотала нас.
Еле-еле я дотянулся до карабина и, перевернув его, нажал на курок. Пуля ударила прямо рядом с моим животом. Поле задрожало, закашляло и... бешено выплюнуло нас, голых и беспомощных. Причем Саньку не повезло: он взлетел так высоко, что запутался в сучьях старой березы. Карабин снова пришел нам на выручку: метким выстрелом (трезвость после ночных приключений пришла кристальная) я отстрелил сук и поймал на лету обезумевшего от ужаса приятеля.
Больше после этого случая мы не пьем. По крайней мере - на охоте. По крайней мере - на березугском поле.

Летающие хорьки Чертова рва

Ехали мы с Ельшанского озера на УАЗике, довольные, в меру пьяные и наловившие много рыбы вместе с браконьерскими сетями. Машина тряслась по выбоинам на асфальте, Санек сонно курил в окно.

Проезжая мимо Чертова рва, мы остановились за мостом по малой нужде. (Пиво и самогонка просились наружу). Мы стали у парапета, спустили штаны, как вдруг воздух разрезал тонкий писк и чавканье. Мы, обмочив сапоги и одежду, резко задрали головы кверху и увидели... летящего хорька. Да, зверь летел сам собой, мелко перебирая в воздухе маленькими лапками.

- Смотри, еще один, - сказал напарник Серега, - походу, гонится за кем-то. Хорь покрупнее первого барахтался в воздухе, изо всех сил загребая всеми четырьмя конечностями и, фыркая, летел то ли за жуком, то ли за шмелем.

Вдруг писк в воздухе послышался со всех сторон: на горизонте над макушками деревьев показалось огромное стадо летящих хорьков, такое, что солнечный свет померк. Зверьки визжали, пищали, урчали, дрыгая лапами и кувыркаясь. Ни одно из животных не обратило внимание на нас.

- Ща я по ним с картечи, - сказал подвыпивший Санек и полез за ружьем в машину. Над Чертовым рвом прозвучал выстрел, и... на землю упал горе-охотник с окровавленной челюстью. Ружье с раздробленным прикладом полетело следом за хорьками.

Этой ночью мы вернулись домой поздно, пьяные и полные чувства бессмысленности происходящего. Залив водкой глаза, назавтра все трое еле проснулись.

А утром был очередной штатный выезд на Ельшанское озеро. И, пока мы проезжали Чертов ров, всем троим чудились летящие в небе хорьки.

Хищные бобры в Смоленском Поозерье

Как-то мы с Саньком, слегка выпивши самогонки в Воробьях, ехали через Маклаково домой. Почти полное отсутствие людей не предвещало халявной опохмелки, и мы двинули домой коротким путем - через гряду. Прямо за деревней, едва перешли поле, чуть не свалились с обрыва, ведущего к разлившемуся ручью. О, что это был за ручей! Если бы воду в этой гигантской запруде заменили водкой, мы с Саньком тут же померли бы с перепою.
Все вокруг было залито водой. Со склона хорошо были видны опрокинутые в воду стволы деревьев с подточенными концами.
- Ну на***, - сказал Санек, - смотри, какую ель свалили. А что это на ней?
Тут мы увидели на поваленном дереве окровавленные останки какой-то туши, то ли косули, то ли теленка. - Бля, - не выдержал приятель, валим отсюда! Это какие-то волки бешеные!
Переходя через мостик, Санек поскользнулся, и, насколько позволяла пьяная походка, попытался поймать парапет.
- А-а-а-а-а! - крик напарника и гулкий всплеск мгновенно протрезвили меня. Я тут же сбросил с себя ружье, плащ, сапоги и бросился в воду. Вдруг голова Санька исчезла в ручье. Бурлящая вода всколошматила ил, грязь со дна, и человека нигде было не видно.
Вдруг над поверхностью коричневого месива показалась голова бобра. Зверь яростно греб в нашем направлении. - Санек! Санек, бля! - забыв обо всем, орал изо всех сил я. Вдруг над водой показалась рука с окровавленным предплечьем. Потом - вторая - без пальца и вся залитая кровью. - Бобры, ** твою мать, быстрее, вытащи меня! - задыхаясь, простонала черно-коричневая, вся в водорослях, голова, вынырнувшая из вонючей жижи.
Я рванул друга за руку, и огромный бобер, щелкнув челюстями, вырвал огромный лоскут у него на штанах. - Ружье! - пришла неожиданная мысль. Поднявшись с Саньком на мост, мы начали стрелять по мерзким тварям, карабкающимся в след за нами.
Весь склон через минут десять был полностью покрыт истекающими кровью тушками. Бобры-хищники и не думали отступать.

Зловещие твари урочища Матиськи

Матиськи... Одно слово чего стоит! У кого-то оно вызывает пошлые ассоциации, у кого-то усмешку. Но мало кто знает, что так называется урочище в Смоленском Поозерье.

Езжайте в направлении Рибшева и сверните направо за деревней Климяты. Несколько километров по глухому лесу - и вы попадете к огромному выжженному болоту. Поговаривают, его спалил один из пржевальских мужиков. 

Перейдите болото - и поймете: вы очутились в другом измерении. Скорее всего, дорога до леса на горизонте будет тянуться несколько часов. Вы будете сбиваться с маршрута, терять направление, ругать барахлящий компас.

И вот...Мы с Саньком пошли в Матиськи за клюквой-веснянкой. Бросив машину в кустах за поворотом, шли по густым зарослям. Вдруг в чаще послышался гортанный глухой хрип. - А-а-а-а! Медведь! - бешено заорал Санек и схватился за ружье. - Не дури! - сказал я, - давай глянем потихоньку!

В яме с гнилой водой, насколько позволяли видеть густые еловые лапы, копошился кто-то маленький, коричневый и вонючий. Жуткая тварь хрипела, барахтаясь в грязной жиже: - Кха, кха, кфррр! - Бл***, - выдохнул Санек, - валим отсюда, и рванул через кусты, потеряв ружье, зацепившееся за сук. Я вдохнул, и, что было, сил, рванул за приятелем. 

Пробежав шагов пятьсот, мы снова услышали страшные звуки. И вот ужас: мы снова стояли у кошмарной ямы с неведомой тварью, рывшейся в грязи!

На этот раз мы бежали, не задумываясь о направлении. Направление само возникало в возбужденном сознании, рисуясь то в кабаньих следах на сыром мху, то на вытоптанном лосем черничнике.

И вот, Аномалия (иначе это не назвать) снова возвратила нас к зловещему месту. Из-под еловых ветвей кто-то чмокал и урчал. Не помня себя от ужаса, мы побежали прямо в глубь болота.

Через каких-нибудь минут пятнадцать-двадцать мы были у машины. Бешеное сердцебиение медленно затихало, глаза заливал пот. - Домой - выдохнул Санек, - и шефу не говори, как я ружье потерял!

Ужас стонущего болота

Поехали мы с друзьями-коллегами за клюквой-веснянкой на Пелышев мох. Дорога недолгая, машину оставили у нашего человека в поселке Лесной. 

Часа через два дошли до болота. Воды этой весной на мху много. Трясина гуляет под ногами. Шаг в сторону - и можно уйти с головой. Лесник Михалыч, намочив сапоги, долго и громко матерился, пугая хищных птиц, круживших над болотом, и нервно курил, бросая окурки в темно-коричневые лужицы между кочками.

За три часа мы насобирали по ведру клюквы. И вдруг обнаружили, что зашли очень далеко. Бурлящая влага скрыла наши следы, солнце ушло в облака, и мы потеряли дорогу назад. - Туда, - сказал Михалыч, - где ельник, надо х****ть, оттуда заходили. - Ни хера! - взвился Санек, - от березок тех мелких шли!

Дискуссия ни к чему не привела, и мы, забывшие компас несчастные работники национального парка, в своем бессилии перед природой, пошли наугад. Пройдя полтора часа, потеряли надежду: дороги не было, почва становилась еще более неустойчивой, вода бурлила под ногами и чавкала в сапогах.

Смеркалось. Михалыч матерился: - С тобой, бля, на сетки едешь - сети прое***шь, лодку пробьешь, в клюкву пошли - и тут дорогу просрали.

Вдруг в низкорослых соснах послышался стон. Мы от шока аж подпрыгнули, насколько позволял зыбкий мох. Стон повторился. Прямо под нашими ногами что-то забурлило, из водяных окон полезли большие коричневые пузыри. Болото стонало, кашляло, бурлило, готовое проглотить нас заживо. Мох трясся и мелко вздрагивал. Тонкие карликовые березки раскачивались.

Мы бежали, неслись по стонущему болоту, бросив ведра с клюквой. К полуночи вышли к какой-то деревне. - Откуда вы? - спросил мужик, вышедший с ружьем из бревенчатой хаты. - Из Пржевальского. Как нам к Лесному выйти? - К какому еще Лесному! Вот на Жарковский дорога, вот - на Белый!

Из Тверской области мы возвращались на такси, потратив деньги, заработанные прошлым летом.

 

Огненные псы Заходского кладбища

В районе урочища Заходы слышались ружейные выстрелы. Мы с группой быстрого реагирование немедленно летели туда.

На след браконьеров не удавалось напасть часа полтора. Облазили все здешние заросли, спугнули медведя. Дело шло к вечеру, когда неожиданно наткнулись на деревянные массивные кресты. - Заходское кладбище! - догадался напарник. Это мрачное кладбище, расположенное поодаль от любого жилья, часто внушает ужас случайным грибникам и ягодникам. Местные жители наслышаны о разных огоньках, гуляющих над могилами. В общем, ничего нового. Обыкновенные деревенские байки.

И вот, мы оказались на кладбище в лесной глуши. Саня, забывший сигареты в машине, начал ныть: - Теперь до утра из леса не выйдем! Ну куда мы поперлись?! Игнорируя коллегу, я настаивал, что браконьеры могут быть где-то в лесу, неподалеку, на ночевке, и их можно найти.

Торжествующе заколотилось сердце, когда за деревьями замаячил огонек. Вдруг огонек пропал. Следом за ним загорелся другой, в кустах по правую сторону, вдруг - еще один, у тропинки. Чье-то тяжелое дыхание доносилось из чащи, оттуда же доносились шуршащие звуки. По мху кто-то бежал в темноте.

Вдруг во вспышке огненных оттенков из-за ели выскочил пес, перебежал через тропинку и исчез в темноте. Огненно-оранжевым огнем блеснули за деревьями глаза. Едва не потеряв сознание, напарник прислонился спиной к сосне и закатил зрачки: - Нас сожрут! Нас сожрут! Это оборотни.

- Саня, нет никаких оборотней! Быстро к машине! - выдохнул я, и мы рванули. Огненные псы выскакивали из чащи, перебегали дорогу, совершенно не замечая нас. Лишь вернувшись в Пржевальское, я обнаружил, что, спасаясь от ужасных тварей, потерял новый телефон.

Речные призраки

Наш человек из Протокиной горы отзвонился: на реку поехали браконьеры с сетями. Уже через полчаса мы выехали по сигналу. 

Преследовать браконьеров на моторной лодке - дело неперспективное: у злоумышленников, услышавших звук мотора, всегда есть шансы втянуть лодку на берег и затаиться в кустах. Но все же на поиски мы отправились.

И вот - за поворотом реки послышался плеск весел. - Ага, - обрадовались мы с напарником, - сейчас протокольчик напишем, сети отберем.  Стоило нам обогнуть поворот реки, как звуки исчезли. Ударив по газам, поплыли быстрее. Опять никого.

- Что за ***ня! - выругался напарник Саня. Заглушили мотор и прислушались. Те же звуки донеслись сзади, оттуда, откуда мы только что приплыли.

Всерьез разозлившись, мы газанули назад и... снова никого не обнаружили. Теперь весла плескались впереди. И, более того, всплески сопровождались бормотанием. Громко матерясь, мы поплыли к машине.

На берегу сидел старик с замшелой бородой. - Куда же вы, мальцы, поплыли, - с усмешкой спросил он скрипучим голосом, - будто не знаете, что в здешних краях творится? - Не в силах сдерживать нервное напряжение, Саня заорал: - Что творится?! Что тут происходит?! Отвечай быстро! А то тебя тут искупаем!

И о, ужас! На месте, где только что сидел старик, крупными коричневыми пузырями бурлила топь. А за поворотом реки снова плескалась вода и слышалось страшное бормотание.

Не помню, как добежали до машины. Помню только, как, проехав полпути, остановились и взглянули друг на друга. Что это было? Не знаю до сих пор...